Свободная тема

249-й километр Памирского тракта - это место, откуда началась наша "пятерка" по Памиру, куда, конечно, мечтает попасть каждый, кто занимается горным туризмом.Для меня эта мечта осуществилась в 1987 году. И, как всякая хорошая горная система, Памир бесконечен, неповторим и несчерпаем, и, чтобы рассказать даже об одном походе, мимолетности, конечно, не хватит. Даже одни только подъезды от Оша мимо сменяющих друг друга облепиховых лесов и выжженных долин с выездом на огромную зеленую Алайскую долину, за которой возвышается самый северный 7-тысячник - Пик Ленина, это, как говорят, "отдельная песня"..Два дня на попутных машинах порзнь, в кабинах бензовозов и даже кое-где на тракторе мы добирались до 249-го км, к которому выходит долина реки Кара-Джилги, по которой мы были должны выходить к слиянию трех 25-километровых ледников - Большой Саук-Дары, Уйсу и Октябрьского. А до этого на автомобильном перевале Кызыл-Арт нас "арестовали" пограничники. Допуск в погранзону тогда был коллективным, а наш руководитель Игорь вылетел из Москвы на сутки позже. "Ничего не знаю - говорил нам прапорщик на посту. В вашей маршрутке написано, что вас должно быть шесть человек, значит, пока вас не будет шестеро, дальше не поедете." Нам до этого казалось, что если бы нас было больше, чем написано, тогда можно было предъявлять претензии. Игорь был удивительной личностью - казалось, более рассеянного и безалаберного человека в мире найти невозможно. Он летел на сутки позже потому, что забыл дома кошки, веревку и положил в рюкзак вещи жены вместо своих собственных. Поэтому прямо в Домодедово он поменял билет, отдал нам маршрутку и поехал за вещами. Естественно, сидя у поста, мы поминали его всеми словами. Но в горах он преображался. Казалось, вся безалаберность и безответсвенность улетучивались навсегда. Как только он подъехал на бензовозе к погранпункту, он не только моментально решил все проблемы с прапором, но и "раскрутил" его на ГАЗ-66, сэкономив нам километров 35 подхода по выжженной долине Кара-Джилги, где ничего не растет, кроме верблюжьей колючки и знаменитого терескена, отдаленно напоминающего ощипанную полынь..А сама река - это угольно-черный поток посреди долины. И, вот, подъехав и пройдя еще около 10 км с 45-кг рюкзаками (у наших дам они, слава Богу, не вышли за 30), мы растаскали заброски, сходили в радиалки, отошли от горняжки и пошли на леднику Уйсу на перевал Высоцкого. Высота собственно долины была уже около 4500 метров, то есть на полкилометра выше знаменитого Домбай-Ульгена. Мы шли в основном по моренам, а по леднику в связках передвигались очень осторожно - там не только обычные трещины, но и ледниковые котлы - "ямы" во льду, прикрытые тонкой малозаметной коркой присыпанного снегом льда и заполненные водой теммпературой, как правило, не выше 4-х градусов. И из всех нас только Игорь безошибочно умел их распознавать, хотя все очень старались и зондировали ледорубами снег. Вообще, он оказался лучшим руководителем, с которыми мне приходилось ходить, то есть выбирал, насколько это было возможно, самый безопасный и неутомительный путь и сумел организовать все так, что все делали именно то, что требуется при минимуме команд, даже обычного "погонялова" при утренних сборах у нас не было. Мы прошли поворот ледника, вылезли на относительно теплую морену, и следующим утром пошли уже на перевал по не очень крутым ледовым склонам. "Котлы" на этом более безопасном участке нам больше не грозили. У нас было три связки двойки, и мы с Игорем вышли последними. Как потом оказалось, к нашему очень большому счастью, Оля сложила рюкзак так, что аптечка не влезала к ней в клапан, и я ее забрал к себе. Мы вышли последними, потому что Игорь захотел, что бы я отснял все виды с морены назад и вперед.Высота была уже чуть больше 6000 метров. Народ ушел уже дсотаточно далеко. Мы отошли от морены примерно метров на 600, и вдруг Игорь падает. У него, как потом выяснилось, был сердечный приступ. Когда я подбежал с нему, он лежал, держась за сердце, и сказал, что у него холодеют руки.
-Слава Богу, аптечка у тебя!
А дальше я действовал по его командам, как автомат - достань такую-то ампулу и влей мне в рот, достань такую-то таблетку и дай мне. И нас спасло то, что он остался в сознании, и четко знал, что делать и какие лекарства принимать. Потом я отстегнул клапан от его рюкзака, сунул туда аптечку, и флягу с чаем. Еще я выдернул у него пуховку, обвязал вокруг себя, а потом посадил Игоря на себя верхом, как нас учили на тренировках, пристегнул к себе и пошел обратно к морене, опираясь на два ледоруба. Надо было обязательно уйти со льда на теплую морену. Я зондировал снег в поисках трещин, и писал послания на снегу, что Игорю плохо, и мы идем назад. Ребята впереди быстро сообразили, что происходит что-то не так, и догнали нас уже на морене. Дальше мы отогрвеали и лечили Игоря, понимая, что ни о каком дальнейшем походе и речи быть не может. Утром мы растащили его вещи по своим рюкзакам. А на следующее утро он уже смог идти, опираясь на две лыжные палки. И так мы четыре дня выбирались с ледника, и шли обратно по Кара-Джилге. Над рекой кружили орлы, которые к ужасу прекрасной части нашей группы ловили пустынных зайцев и рыжих памирских сурков и, забравшись на высокиие камни, поедали их и у нас на глазах. Вышли опять на 249-й км, и подъезжает Зил-130 с прицепом в кузове, а в кабине три человека. Мы хотели срочно везти Игоря в Ош, так что транспорт выбирать не приходилось. Нам было велено залезть в кузов и лечь на дно. Туда могли поместиться только трое. С Игорем поехади Эдик и я, а остальные остались ждать следующую машину, которая могла появиться и через сутки. И вот мы едем распластавшись на дне. Никак не закрепленный прицеп прыгал над нами на каждом ухабе. Слава Богу, полной возможности сравнить у нас не было, но нам казалось, что нечто подобное должен испытывать человек, которого положили на гильотину. А еще прицеп перекатывался по кузову вперед-назад, и мы с Эдиком с дикими воплями убирали ноги от колес. Игорь, которого, разумеется, положили в середину, захотел, чтобы мы при каждом перекатывании сопровождали свои действия криком..Мы вынуждены были лежать поперек кузова, держась за руки, и Эдик смотрел на колеса, которые угрожали мне, а я - на угрожавшие ему. И на всех поворотах мы кричали друг другу:"Колеса!!!". В Алайской долине грузовик пошел по асфальту, и стало легче - прицеп подпрыгивал не больше, чем на 15 см и перестал перекатываться. А в поселке Сары-Таш нас не пустили в гостиницу, потому что она была только для шоферов. Мы заночевали на почте, и тут я умолкаю..Дальнейшие события связаны со специфической приверженностью части местного населения к антисанитарии, и если рассказывать дальше, то это попадет не в потенциальный раздел для слишком длинных мимолетностей, а в тот, который совсем недавно учредил Герольд..