Выборка 2. Близорукость.

 

                                                              

 

 

Надо мной с утра вертелись...

 

Надо мной с утра вертелись
В небе облака.
То ли женщины хотелось,
То ли яблока.

То ли в доме, что напротив,
Бился колокол,
И свернул на повороте
Свою голову…

То ли вдруг заголосила
Власть народная:
Ах ты, матушка-Россия,
мама родная

То ли “синего” хлебнуло
Племя бисово.
То ли всуе помянуло
Черта лысого

И был слышен звук металла
В пьяном голосе.
И улыбочка витала
В черном космосе…

Словно рыбка  заглянула
В мой аквариум….
То ли свежестью пахнуло,
То ли жареным…

То ли глупость, то ли смелость
Превращалась в медь…
То ли женщины хотелось,
То ли умереть…

 

За лучом в серебряной купели

За лучом в серебряной купели,
За далеким плодом фейхоа
Я войду в монашескую келью
У подножья лысого холма.

Я надену платье из бамбука
Навсегда забуду о мирах,
Где в седых степях
С деревом в когтях
Стонет обезглавленная муха…

Птица Феникс вырвалась из плена,
Птица Фивн уселась в головах..
О, заря по имени Мангейма
Ты поешь мне песню о словах…

Падает небесное сопрано
В складки бесконечной простыни.
Милая, усни,
Мы с тобой одни
В листьях восходящего банана…

На заре, танцуя брачный танец,
Ты бросаешь розовую тень
Пятирук, треног, и шестипалец,
Я забыл навеки про людей.

Ночь облюбовала мое платье,
Имя мое взял себе ручей.
Между двух лучей
Голос стал ничей,
Сны мои остались на кровати…

За лучом в серебряной купели,
За далеким плодом фейхоа
Я войду в монашескую келью
У подножья лысого холма…

 

 

 

Планета Нептун

Моя планета Нептун
Имеет свойства воды
Моя планета Нептун
Меня хранит от беды

Я пью из крана крюшон
Пью из графина портвейн
Мой хвост хранится в штанах
А плавники в рукаве

В подводном мире дождя
Моя постель так тепла
И навещает меня
Ночами рыба-пила

Она трясет головой
Она прекрасней всего
Она стоит в душевой
И ловит ртом АШ-ДВА-О

Я безобразен и наг,
А ты прекрасна как джаз
Сними с себя акваланг
И положи под матрас

На стол постелен PLAY BOY
На нем тарелка с ножем
Давай исполним с тобой
Красивый танец Боржом.

Моя планета Нептун
Имеет восемь орбит
Моя планета Нептун
Горит в огне как źąšįčä.

Она съедает глаза,
Она твердеет как ртуть
Течет по венам нарзан
В мою ослабшую грудь.

Все вздор…и истина в том
Что эта ночь так тепла.
И что ночами в мой дом
Приходит рыба-пила.

Она танцует не так.
Но мне знаком этот ритм.
И мы с ней движемся в такт,
Пуская ртом пузыри…

В море парусник качался

В море парусник качался
С крана капала вода
На причале я встречался
С Уходящей Навсегда.

Но божественно красива
Потупив горящий взор
Нам навстречу выходила
Приносящая Раздор

Пел в преддверии Цунами
Голос, чистый как слеза
И подглядывал за нами
Закрывающий Глаза

Звук разбитого мотива
Звезд нечищеная медь
И замешивали глину
Не умеющие петь…

Неразгаданная тайна.
Тень скользнула по стене.
Вслед тебе смотрел печально
Умирающий во мне…

 

 

Я ровно дышу

Я ровно дышу
Я не знаю о том
Что каждый мой вздох –
Это маленький шаг
Движения к небу.

В моем гастрономе
Открыто всю ночь
Я выпью вина
А остатки еды
Оставлю на осень.

Мне хочется пить
Но в бутылке вода
Которая с ночи 
Cтоит на столе
И отравлена ядом…

Мне хочется знать
Кто вчера был в гостях
Кто в полночь ушел
И оставил меня
С незапертой дверью…

Я знаю пароль
Как отсюда уйти
Я знаю ответ,
Как вернуться назад.
Я храню это втайне

Малиновый звон
Фиолетовый свет
Сквозь щели в стене
Эта долгая жизнь
Так похожа на правду…

Я слишком устал
Чтоб вернуться домой…
И чтобы не спать,
Я кладу под язык
Черный вакуум неба.

Он тает во рту
И немного горчит
Но я в силах идти…
И касаясь плеча
Машет крыльями ангел…

 

 

Странник

Из окна моего
Лишь деревья видны
В три обхвата стволы
Без просвета

Я все утро сижу возле этой стены
А за стеною шумят поезда

 Я украсил окно
Золотой мишурой
Я развесил шары и конфеты

Я пытался увлечься
Веселой игрой
А за стеною шумят поезда

Ты зачем ко мне пришел,
Странник?
Как же ты меня нашел?
Странно…
Ты зовешь меня в свои
Страны,
Где затянуться мои
Раны.

Я  всегда любил до слез
Волю
Но корнями я прирос
К полю
В каждом море есть причал,
Странник.
В каждом сердце есть печаль,
Странник.

 

Из окна моего виден обод луны
Южный крест, Млечный путь и Карета.
Ты мне машешь рукой,
Ты не знаешь вины,
Ты живешь под беспечной звездой.

Мы с тобой разошлись у истоков причин
Но мы оба с тобою в ответе
Я – за дом и за тех, кого я приручил
Ты – за ветер и шум поездов…

Ты зачем ко мне пришел,
Странник?
Как же ты меня нашел?
Странно…
Ты зовешь меня в свои
Страны,
Где затянуться мои
Раны.

Я  всегда любил до слез
Волю
Но корнями я прирос
К полю
В каждом море есть причал,
Странник.
В каждом сердце есть печаль,
Странник.

 

 

Воспоминаний свет

 

С годами все теряется из виду,
О прошлом надо думать не скорбя,
Но глупые победы и обиды
Из прошлого преследуют тебя.

О, кабы знать, что память всех состарит,
Ķаступит срок – оглянешься назад.
Где за окном на скрипке Страдивари
Играл непревзойденный музыкант.

О, сколько дам входили в эти грезы,
Снимали шляпки, клали веера.
И, слушая рояль, роняли слезы
И оставались в доме до утра

Играл рояль, и уплывали звуки
И растворялись в сумраке ночи.
В который раз я обжигаю руки
Над пламенем потушенной свечи…

А я стучался в запертые двери
Ńęåć за собоž тысячи мостов
Сходил с ума ночами, и не верил,
Что белый цвет – есть множество цветов.

У памяти в ларце орлы и решки,
Законы бытия и прежний пыл.
… Лежат в хрустальной вазе те орешки,
Которые я в детстве так любил…

 

 

Я снова юн

 

Я снова юн, как 20 лет назад,
Наивен, романтичен, сексуален.
Не знающий тюрьмы  двуместных спален,
И любящий зеленый виноград.

Я снова юн, и по уши влюблен,
А девочка мила и не порочна.
В последний раз я знаю это точно,
В последний раз не знаю ни о чем.

Еще бегу по утренней росе,
На целый день из дома пропадая,
Еще не пью, в беспамятство впадая,
 
На свадьбах и поминках у друзей.

Вот от грозы испытываю страх,
Вот верю в то, что вырасту до неба,
Кусая ломти жареного хлеба,
Что сделала мне бабушка с утра.

Дом из песка, корабль из облаков,
Вино из одуванчиков и ветра.
Тетрадный лист, что выпал из конверта,
С наивными признаньями стихов.

Я снова юн, готов любить и ждать…
И полюбить… и , может быть, дождаться,
Когда я повзрослею лет  на двадцать,
И стану тем, кем мне уже не стать…

 

 

 

Николов день

За деревней, у колодца,
Снегом тронутой земли
В день Николы-Чудотворца
Две блаженные прошли.

Молодая и старуха
Обе тронуты умом
Вера в бога, вера в духа
На глазах – бельмом

За деревней, на могиле,
Что на кладбище пустом.
Две блаженные молились,
Наклоняясь над крестом.

За усопшего Николу.
Обо всем и ни о чем.
Неподвижную икону
Осветив свечой.

Помолились, умилились
Белым  снегом декабря
И святой водой умылись
Из колодца-журавля.

Им бы больше не скитаться
Им найти бы отчий дом.
Сколько лет им? Младшей – двадцать.
А старухе – сто.

В старой церкви, за деревней
Колокольный перезвон.
Что с них взять, они блаженны,
Обе тронуты умом.

Снегом ангела слепили
В ожидании чудес…
Летним цветом на могиле
Распустился крест.

 

 

 

Все печальней играет альт

 

Все печальней играет альт,
На дорогах кладут асфальт.
Я устал от тяжести
Собственной головы.

Я несу на своих плечах
Всех веков и миров печаль
И огромные тонны
Падающей листвы.

Листья падают на землю.
Я осенней сказке внемлю.
Я протягиваю руку
И беру в ладонь разлуку.

Мне бы спеть, да давно охрип
Да застрял в моем горле крик
Разлетелся на тысячи маленьких звуков
Мой альт

 Между мыслями стерта грань
Не пойму я где Инь, где Янь
Не могу оторвать от лица
Листопада вуаль

 Листья падают на землю.
Я осенней сказке внемлю.
Я протягиваю руку
И беру в ладонь разлуку.

 

Я покинул родимый дом
Я оставил накрытым стол
Чтоб когда-нибудь снова вернуться
Допить свой чай

И веками не чуя ног
Я брожу в круговерти догм
И осенние листья
Лежат на моих плечах…

Я не мудр, увы.
Я слабей, чем Вы.
Я всего лишь извозчик
Тяжелой своей головы… 

 Листья падают на землю.
Я осенней сказке внемлю.
Я протягиваю руку
И беру в ладонь разлуку.

 

 

В этом доме нету окон

В этом доме нету окон
Дом похож на кокон.
На столе лежит калач,
За столом сидит Палач.

Мой друг  Палач
Из этих мест
Мой друг Палач
Несет свой крест
Мой друг Палач
Вершит свой суд.
Мой друг Палач,
Остыл твой суп

В этом доме нету окон,
Стены жалят током
Здесь, закован от людей,
Наказанья ждет Злодей

Мой друг  Злодей
Из этих мест
Мой друг Злодей
Несет свой крест
Мой друг Злодей
Вершит свой суд.
Мой друг Злодей,
Остыл твой суп

А я, я сидел у окна
И смотрел на людей,
Я пальцем писал на стекле,
Кто Палач, кто Злодей.

Я ждал, пока окна домов
Не растают во мгле,
Забыв, что мой суп остывает
На старом столе. 

 

 

Двери закрыты

Двери закрыты. Открыто окно.
Сопротивляться нелепо.
Падаю вверх. Опускаюсь на дно.
Окаменевшего неба.

Сердце трепещет, как флаг корабля
В сером сплетенье трезвучий.
Там, наверху, исчезает земля.
Здесь, в глубине, только тучи.

Волны сплетаются в крепкую сеть
Ловят запретные мысли
Белым крестом отпевает их смерть,
Стиснутым жилистой кистью.

Падают звезды в небесный гранит
Ветер, как старая флейта,
Музыку брошенных мыслей хранит
Нотами рваного пледа.

Падаю вверх. Все давно решено.
В синие водоросли неба.
Двери закрыты, открыто окно.
Сопротивляться нелепо.

 

 

Я шел по тропинке

Я шел по тропинке, доверившись ей,
Укрытой листвою берез
Я шел по тропинке, под небом ветвей
И ветер мне память принес

Я слышал забытые с детства слова
Искал, кто их шепчет, но зря
Молчали березы, молчала листва
Молчала на небе заря

Я видел забытые слезы и боль
Я слышал, как голос дрожал
Я видел друзей,
и я звал их с собой
Я звал и за ними бежал

Они исчезали, скрываясь в листву
И я отыскать их не мог…
Я видел, как память упала в траву,
И лес расступился у ног…

 

 

Я небо и море спутал

Я небо и море спутал,
Я в небо монетку бросил.
Прилив был похож на утро.
Отлив был похож на осень.

У моря я ждал погоды.
Где брызги не знал, где звезды.
Я воздух глотал, как воду.
А воду вдыхал как воздух.

Песок возле ног, казалось,
Бессильем своим измучен.
Я с облаком спутал парус,
А парус умчало к тучам.

Я трепет далекий слушал,
Я  к волнам припал усталым.
И жемчуг нашел в ракушке,
И гроздьями рвал кораллы.

Я слышал, как парус рвется,
Промокший насквозь веками.
Нырнул я поглубже, к солнцу.
Я солнце держал руками…

И был  этот день и не был,
И радость была и горе…
А море смотрелось в небо,
А небо смотрелось в море…

 

 

Я был великим

Я был великим в то мгновенье
Когда был полон покаянья.
Я ветру задал направленье
И расстоянье

Умножив эМ на Це в квадрате
Я был на грани двух энергий
Я пел молитву в стиле Регги
О ļīźą’ķčč…

Мой друг, усталый и больной
Сказал, что уезжает к Кате
Что у нее есть Це в квадрате…
Он был раздвален на кровати
И я был этому виной.

Я был великим в тот момент,
Когда на грани двух религий
Я прочитал главу из книги,
Которой нет…

И умирая на пороге
Я пел молитву в стиле «Вамп»
В мерцании стоваттных ламп
При переменном токе
И недопитом амаретто -
Напитке правильных влюбленных.
И непрощенным был за это…  
И непрощенным…

 

 

Двое

Он говорил в изысканной манере
Он презирал неправду и войну
Но вечерами, закрывая двери
Пугал соседей, воя на луну

Он был галантен с женщинами всеми
Хотя сумел увлечь бы не одну
Но он прощался с ними как стемнеет,
Чтобы повыть ночами на луну

Все переменит ветер времøн
У каждого неба есть сотни имøн
Тысячи глаз глядят в небеса
Тысячи солнц светят в глаза

Среди волков он был любимцем стаи
Он резал скот, он знал, где есть вода
Но в темноте, скрываясь за кустами
Глядел, как вдаль уходят поезда…

В ту ночь луна светила с небосклона
И поезд шел из дальних городов
Один
из них глядел  в окно вагона,
Другой
смотрел на поезд из кустов

Все переменит ветер времøн
У каждого неба есть сотни имøн
Тысячи глаз глядят в небеса
Тысячи солнц светят в глаза

Я видел, как один ослаб от бега
И как второй  - он выпрыгнул в пургу
Два полуволка, получеловека
Лизали шерсть друг другу на снегу 

И на луну ложились хлопья снега
И мир вокруг казался неземным
Два полуволка-получеловека
Неведомой дорогой шли к своим…

Все переменит ветер времøн
У каждого неба есть сотни имøн
Тысячи глаз глядят в небеса
Тысячи солнц светят в глаза

 

 

Не знаю кто...

 

Осенний день (… часа четыре …)
Все перепуталось слегка.
Гуляет ветер по квартире,
И дождь сочится с потолка…

Прикрывши голову газетой,
Тянусь за мокрой сигаретой,
C
усильем всасываю дым,
Пуская кольца из воды…

Иду во двор, надев надменно
Свое бесцветное пальто…
Приносит мне не знаю кто
Стакан осеннего портвейна…

Я пью, произношу слова.
Мне аплодирует листва…
 

Я забываюсь ненароком…
Сплю целый час. А, может, век…
На проводах с  замершим током,
Открыв глаза, я вижу снег:

Сугробы  кажутся большими,
В них не заводятся машины.
В моих ладонях, боже мой.
Стакан, наполненный зимой!

Коктейль мороза и тумана
Я выпиваю, и иду.
Свою пропавшую мечту
Ищу в снегу… потом в карманах…

Не нахожу…но верю в то
Что он найдет…
Не знаю кто…

 

Про птиц 

Я от боли своей
Бесконечно устал.
Заблудившись в ночи,
Я пришел на вокзал.

Там где стаи людей,
Я не видел их лиц,
Словно тысячи птиц
Вили гнезда себе.

И в  уютном гнезде
Засыпали одни.
И со мной говорить
Не хотели они

Я присел в уголке,
Я колени обнял.
И никто в эту ночь
Не заметил меня…

Я от боли своей
Бесконечно устал
Хочешь быть одинок?
Так иди на вокзал…

Там где тысяча тел
Там где тысяча лиц…
Я же буду кормить
На окне своем птиц..

 

Про Пушкина и Псков

Я родился и вырос в Московии
И лишь в 40 с фигушечкой лет
Побывал на экскурсии в Пскове я,
Чтоб оставить свой маленький след.

Там, где мой знаменитый предтеча,
(Я доподлинно это видал)
Светлый дух Александра Сергеича
Надо мной , и над всеми витал.

У землč здесь своя хрестоматия,
Воронью на полях несть числа.
Здесь звонит монастырская братия
В шлемовидные колокола.

Здесь по старому стилю рожденные,
Два монаха живут и сейчас.
 
Здесь прозорливец Панфутий нашел меня,
И спросил, мол, ну как вам у нас…

Но возвращаемся к образу Пушкина:
Аист в небе парит высоко.
О, как выпил бы с няней из кружки я
За пиита бутылку Клико,

Ускакал в тридевятое царство,
И русалку обнял на дубу.
А потом, на почтовой на станции,
И коней поменял и судüбу!

И стоял бы, чу! Волосы по ветру.
Бакенбарды, морщинки у глаз.
А в душе – итальянская опера.
Анна Керн, трепет губ, венский вальс.

Где потом наслоенья позднейшие
Заровняžņ останки руин,
В меня взгляды вонзались чуть грешные
Раскрасневшихся дочек графинü…

А к утру, белокрылый, как птица,
Образ Пушкина в полной красе
Посетил меня прямо в гостинице,
Прямо в кресло казенное сел.

И стихи мне читая под водку
В то мгновенье , как месяц погас,
Он сказал: Дураки же мы все-таки.
И. подняв рюмку, добавил: За нас!

Помяну на могиле у Пушкина
Этот век бунтарей и царей
Мне по-прежнему 40 с фигушечкой,
Я его на три года старей.

 Поезд ночью в Ģоскву возвращается,
пыль пскопскую сдувая с лица.
Этой жизни роман продолжается,
И пока что не видно конца…

 

 

С. В. Маслов, самые разные годы.

Вернуться на главную страницу С. Маслова