За перегородкой слышно, иногда даже очень…Она дает некое ощущение, непонятно какое, но дает. Я сижу перед ней и читаю газету услышанного. Громкие буквы исповедей и шепот стихов вчерашних слухов. Зачем ? Я не знаю. Строчки чужих мыслей уводят по путям неизвестной карты. Мне насильно положили ее в закрытый карман. Не спас даже шов суровой нитки решимости прервать надоевшую, как бы не обидеть карманников, тяжесть, привычно ощущаемой руки, ставшей своей родной. Давай, еще, пойдем покурим, а вот…вот это я уже слышал или видел. Нет…так реально все происходящее может быть только здесь, а не там. За стеклом звуковых волн не видно одежды и жестов золотого льва. Хотя его там нет…Он растекся лужицей мысленных отражений горбиком вокруг моих ног. Скольжение по этой застывшей волне не даст мне никогда стать чемпионом физиогномики. Перепады ряби общения самоуверенны в замкнутости перегородки, ее конца и начала. Нет, они полностью уверенны в своей тайне, исключительности, таланте и песнях фальшивыми голосами, они держат друг друга за пуговицы и кричат в ухо, наступают на ноги и не замечают этого в упоении возможности высказаться. Узнать собеседника возможно только проведя кончиками пальцев по его щеке, но всем лень поднять руку. Окружающая замкнутость – свойство стен старой выработанной шахты, поднята на поверхность и одета безразмерным крошечным фиговым листком на исповедь одного перед всеми. Перегородки по пояс, спасающие нас мнимой уверенностью исключительности и уникальности, наивного сохранения тайны до старости с надеждой пробуждать к себе интерес хотя бы мыслями, построены еще нашими родителями и переданы нам в наследство со следами штукатурки, прикрывающими неуверенность и слабость, пустоту и стыд от ее осознания…И протянув над ними руки, я кричу зашитым ртом языка глухонемых их потупившимся взглядам и стремительно поворачивающимся ко мне спинам : "Смотрите. Я ничего из себя не представляю. Я такой…"